И заплакал палач... - Страница 13

– Обещаю.

Она умолкла.

– Ну говори же!

– Даниель, если ты когда-нибудь захочешь меня бросить, сначала убей меня!

Мне стало не до смеха. Искренняя любовь всегда соседствует со смертью. Любовь ведь – это прежде всего жажда абсолюта, а что может быть абсолютнее, чем смерть?

– Обещаю...

– Спасибо. Понимаешь, ты для меня все. ВСЕ! Наверное, никогда еще мужчина так много не значил для женщины. Это как любовь собаки к хозяину.

– Не говори так.

– Но ведь это правда, Даниель! Ты только представь себе, что произошло!

Она стукнула себя по лбу.

– Как-то утром я проснулась... Я взрослая женщина. Я думаю, существую и в то же время я – ничто... То есть, существо без памяти, без семьи, без имени...

Я взглянул на шрам и буркнул:

– Замолчи!

– Но, Даниель, когда-то же надо об этом поговорить...

– Ну говори!

– Самое потрясающее, – сказала она, – это то, что я уже сложившийся человек, образованная... относительно, конечно, то есть я хочу сказать, что знаю то, что все знают... И в то же время я совершенно новая! Меня зовут мадемуазель Безымянная! Приехавшая Ниоткуда. А родилась я три недели назад на барселонской автостраде. Ты один мой создатель, мой отец, мать, брат, любовник...

– И ты об этом все время думаешь?

– А как же! Не лежать же мне просто камнем на пляже!

Она думала обо всем этом. Но все-таки и в мыслях называла себя мадемуазель Безымянной, а не мадам... Она и не подозревала, что у нее может быть ребенок.

– И еще одно я хочу тебе сказать, Даниель...

– Что?

– Я не хочу знать, кто я такая. Не хочу узнавать других людей, кроме тебя. Прошлое меня не волнует. Главное – это настоящее! Ну, и еще немного будущее.

Я прижал ее к себе. Подступившие рыдания перехватили горло.

– Спасибо, Марианна, за то, что ты здесь, и за то, что так меня любишь. Давай оставим в покое твое прошлое...

Мы помолчали. И оба думали об одном и том же: как быть с документами? Проклятые метрики, которые люди требуют друг от друга! Номера, этикетки... Их вешают себе на шею, чтобы определиться, примкнуть к какой-то группе...

– Послушай, Марианна, я, кажется, придумал!

– Ага.

– Сделаем тебе фальшивые документы... Можно же и так, а? У гангстеров они всегда фальшивые. Заплачу подороже, и готово!

– Ты думаешь?

– Да. Только здесь это, наверное, не получится. Ведь я не говорю по-испански. Меня могут одурачить. Вот слетаю в Париж и улажу там все.

– А меня оставишь здесь?

– Всего на несколько дней, пока не сделаю все, что надо! Она не противилась. Понимала, что это был единственный выход, ведь покончить с ее двусмысленным положением стало просто необходимо.

– Только так и надо сделать. Сфотографирую тебя на документ...

– А потом?

– Потом... Подожди... Когда у меня будет паспорт, самое трудное – проставить в нем въездную испанскую визу. Без нее не удастся получить выездную.

Вдруг я расхохотался.

– Какой я идиот! Ведь все так просто! Когда переезжаешь через границу, надо пройти таможенный контроль и проставить визы в паспортах, а тем временем таможенники осматривают машину. Проставлю визы не в одном, а сразу в двух, как будто ты едешь со мной. Только нужно взять машину, иначе не получится... Обидно, конечно, выйдет дольше на два-три дня, зато игра стоит свеч.

– Как хочешь...

Я поцеловал ее. Я был счастлив оттого, что так придумал. По моей задумке вместо спутницы у меня будет ее тень. Некто, существующий лишь благодаря мне!

– Пойдем, пока еще светло, я тебя сфотографирую.

Чтобы не идти через весь дом, мы вылезли в окошко. Позади, за домом, была пристроена небольшая терраска. Туда еще падали последние солнечные лучи уходящего дня. Я настроил объектив так, как советовал продавец, чтобы получился крупный план.

И истратил всю пленку, снимая ее под разными углами. Потом можно будет выбрать самые лучшие...

– Поеду, как только фотографии будут готовы! – объявил я, закрывая фотоаппарат.

– Тогда лучше бы они никогда не были готовы!

– Ну послушай, милая, ты же знаешь, что это необходимо. Обещаю тебе, мы расстанемся ненадолго. Поеду всего на неделю!

– А что я буду тут делать все это время?

– Будешь ждать. У тебя уже есть свои привычки, комната, пляж... Тебя здесь знают.

– Ладно.

Сердце екало при мысли о том, что придется оставить ее здесь одну. Ведь я тоже иногда думал: «А что будет, если ее не окажется на месте?»

Но изо всех сил гнал от себя такие предположения. Ничто в мире не могло разлучить нас. Я во что бы то ни стало дойду до конца.

* * *

Она отправилась к себе надеть юбку. Я купил ей много ярких вещей. Они ей очень шли. Когда мы гуляли по Барселоне, на нее оборачивались все мужчины. Испанцы обычно ведут себя со своими женщинами очень сдержанно, зато с иностранками они – настоящие ловеласы.

Когда Марианна вернулась ко мне в комнату, я лежал на кровати, подложив руки под голову и разглядывал трещину на потолке.

– Ой, что это? – шепнула она.

Я повернулся к ней. Марианна наконец-то заметила у изголовья скрипичный футляр.

Наступил самый волнующий момент. Я даже не дышал, словно боялся спугнуть лунатика, который может упасть, если его разбудить.

Марианна наклонилась и взяла в руки черный футляр с поблескивающим в темноте округлым брюхом.

Она открыла его и ласково провела пальцем по струнам.

Чтобы не смущать ее, я полузакрыл глаза. Марианна вынула инструмент, взяла смычок... По тому, как она прижала скрипку к подбородку, я понял, что передо мной отличная музыкантка. Движения ее были точны и гибки. Марианна потрогала струны смычком и стала настраивать... А потом на мгновение сосредоточилась и вдруг с удивительной точностью заиграла концерт ре минор Чайковского. Мною овладело неведомое до сих пор чувство, нечто среднее между восхищением и огорчением.